Владимир Николаевич Никитин. На сайте ТЮЗа о нём написана всего одна строчка: «Окончил Казанское театральное училище в 1995. С 2002г. в Казанском государственном театре юного зрителя». Но хочется добавить, что за 10 лет работы в данном театре он сыграл 23 роли, немало среди них главных и ролей второго плана, причём в штампах, которыми «грешат», как правило, опытные артисты, пока замечен не был. Привлекался к съемкам в кино, в главной роли и весьма успешно, но об этом речь впереди.
Владимир, ваши родители имели какое-то отношение к театру?
Нет, никакого отношения, ни к театру, ни к искусству они не имели. Я из рабочей семьи, с Суконки. Мать работала в тресте, а отец, 1924 года рождения, фронтовик, а потом пожарный. Не знаю, может ли это говорить о какой-то моей склонности к театру, но в детстве я на всех праздниках любил выступать перед гостями с разными номерами. Я помню, что почему-то одевал для этого длинную рубашку, видимо, она служила мне костюмом.
А когда вы приняли решение стать актером?
Я никогда не мечтал стать актером. Но, и спасателем, и пожарным, и космонавтом тоже. Став постарше я, конечно, задумывался кем я стану, чем буду заниматься. В школе мне сложнее давались точные науки, а география, история, литература — это мне нравилось. Но ничего не влекло особенно. Единственно, я с удовольствием рисовал. Мне это было дано. Особенно графика. Моему сыну эти способности передались в рисовании красками. В школе я даже использовал это умение в своих корыстных интересах: чтобы мне двойку не ставили, я нарисую кого-нибудь из учителей, им понравится, они мне твёрдую троечку поставят. Учительница, Екатерина Павловна, всё меня настраивала, чтобы я шёл учиться в художественное училище. Я и пошёл, но почему-то мои рисунки показались им слабыми, там сказали, что надо было сначала окончить художественную школу. И вот мы с сестрой вышли из Художественного училища, идем мимо Театрального, там же близко всё. Я увидел и говорю сестре: «Таня, смотри, какое красивое здание!» Мы подошли поближе, читаем: «Казанское Театральное училище». А вокруг на приступочках молодые ребята сидят, песни поют,много их — конкурсы огромные были тогда. Я же был парень из рабочей слободы, мне чертовски интересно стало, и я не знаю, Бог или чёрт меня туда потянул, но я зашел в Приёмную комиссию, взял этот листок, где все условия приема. Как сейчас помню, я выучил из «Вечерки» стихотворение «Багульник», не помню кто автор. Но учиться я приступал два раза. В первый раз к Таюшеву Станиславу Владимировичу, он был когда-то главным режиссером драм. театра им.Качалова, милейший человек, я был влюблен в него как в художника, как в творца спектаклей, а до этого я работал в театре…
Вот как?! В каком качестве?
Да, в ТЮЗе. Мальчишкой совсем, тоже так же проходил мимо, увидел объявление: «Требуются разнорабочие». А был молодой, наглый, — зашёл, на меня посмотрели, взяли. Тогда в ТЮЗе был Цейтлин, для меня это было нечто, театр просто гремел, на весь город и не только! Ну, конечно же, я всё время торчал в зрительном зале. И, естественно, мне доставалось, потому что я сидел на балконе и смотрел за процессом, а в это время меня повсюду искали. Директор, Овсянников, несколько выговоров мне делал. И вот всё увиденное, всё мое восхищение театром и случай, да и то, что в художественное не взяли, — совпало, и я решил поступать в театральное, поступил и попал к Таюшеву.
Так поступили? А почему Вы говорите: два раза поступали?
Бывает так, когда человек чего-то достигает, он начинает к этому относиться как к чему-то обыкновенному. Мой преподаватель в училище всегда говорил, что актеры мечтают получить роль, но как только увидят себя в листке распределения ролей, всё, они к этой роли становятся равнодушны, успокаиваются. Вот, я думаю уже сейчас, что со мной произошло тогда что-то подобное. У меня была задача попасть, я попал. И, естественно, очень быстро перестал учиться, ну, что вы, я же уже артист! Ну, и при всей мягкости, а Станислав Владимирович был очень мягкий, терпимый человек, через полгода он сказал: «Володь, ты еще не готов, никаких обид!», и я ушел. Устроился в Качаловский театр, на этот раз уже монтировщиком. Этот год, и сам театр изменили меня. К весне, я уже решил стать актёром серьёзно, окончательно и бесповоротно. И поступил к Кузину Евгению Андриановичу. Он тоже был интересной личностью,- сама история Качаловского театра, красавец МХАТовский, седой старец, из той еще школы. Он меня взял. У него я уже учился до конца, затем попал в Качаловский театр. Очень был рад этому, при всей моей любви к ТЮЗу. Дело в том, что я однажды зашел к другу в Качаловский, и был потрясён этой большой сценой, её глубиной, мне не хотелось уходить оттуда. А еще для меня очень важны запахи, так вот, мне почему-то показалось, что там по-настоящему пахло театром. Это непередаваемое ощущение, и я подумал тогда, что вот здесь я хочу работать.
То есть, у Вас был выбор ТЮЗ или Качаловский, и Вы его сделали в пользу второго?
Да и выбора вообще не было, потому что ТЮЗ был в руинах после пожара. Хотя, даже если ТЮЗ стоял бы, я бы пошел в Качаловский. Хотя бы, потому что моя жена работала там. Иванова Антонина.
Так Ваша жена — актриса? Была какая-то романтическая история?
Да. Я влюбился в неё, еще в тот год, когда работал в Качаловском монтировщиком. В то время там шли просто потрясающие спектакли! Чего стоил только «Мастер и Маргарита»! Великолепная атмосфера была! Ставили «Наш Декамерон», там моя будущая жена была в главной роли. Я не знал как я подойду к ней: кто я, а кто она? Актриса! Но, тем не менее, я пытался как-то так познакомиться, потому что моё чувство было сильнее страха.
Первый раз я пришел в общежитие Качаловского театра на Новый год! Время тогда было тяжелое, тотальный дефицит на всё. Я с огромным трудом, через своего друга, у которого отец работал в ресторане «Казань», добыл бутылку шампанского. Это было счастье в то время. Другу Ильдарке не сказал, что хочу познакомиться с актрисой, но дал понять, что эта бутылка шампанского мне, ну, просто жизненно необходима! Общежитие это было тоже из той еще эпохи, когда вахтер при входе, и лестница, и огромное зеркало, и актеры проходят туда-сюда, один другого знаменитее: Ганусенко, Марианна Витавская. Меня остановила вахтер, старая женщина, бывшая одевальщица, историческая личность, Нина Федоровна. Спросила: куда я? К кому? Я ответил, что я пришел к «артисткам». И тут сверху, с третьего этажа голос. Он принадлежал Жене Кузнецовой, которая сейчас у Г.Волчек в «Современнике» много лет работает, это высокая такая под два метра дама, так вот она прокричала роковую для меня фразу: «Нина Федоровна, а ну гони его отсюда!» И меня прогнали! Я так расстроился! Я же с чистыми намерениями. И шампанское принёс, во-первых дорого это было, и потом, с таким трудом мне досталось. Очень было обидно!
Ну, а позже как-то так: петелька-крючочек, петелька-крючочек и сладилось! Монтировщики жили нормально, они могли в свободное время пиво попить, а я торчал, или за кулисами, или в зрительном зале. И смотрел все спектакли. И это того стоило, спектакли, которые тогда там шли, были потрясающие. Вот, как-то так постепенно я влюблялся в театр, в спектакли и в артистку.
А когда Вы с Антониной поближе познакомились, что-то изменилось? Всё же одно дело на сцене, в театре, другое — близко знать человека, она же могла оказаться какой-то иной, не такой, какой вы ее себе представили?
Это верно. Одно дело на сцене, другое, когда человек жарит картошку и ходит в халате. Но это было ни в коем случае не разочарование, скорее удивление, что это чудо и так близко. В жизни оказалось всё гораздо проще, у неё хороший характер, веселый. А еще познакомившись с нею поближе, я увидел, как она готовится к репетициям. К «Декамерону» она, например, должна была выучить 73 страницы чистого текста, я был этим поражен, три страницы выучить каких трудов стоит, а тут 73! И, конечно, этот факт в копилку ее совершенств попал для меня, я тогда понял, что моя жена не просто талантливая, но еще и выдающаяся актриса!
Сейчас у вас взрослый сын?
Да, ему 21 год. В актеры он не пошёл, слава тебе Господи, он занимается политологией. Я счастлив, что ему это нравится! Он с детства часто бывал в театре, с интересом смотрел спектакли, даже понимал какие-то вещи, на мой взгляд, несовместимые с его возрастом, например, Чехов ему нравился. Но актёрам стать не захотел.
Актеры успевают воспитывать детей?
Конечно, нет. Получалось так, что мы включали ему телевизор, запирали и бежали на спектакль. Если бабушки не могли прийти, а одна у нас была в Юдино, другая болела, приходилось так делать. Даже в выходные, вместо того, чтобы как нормальные родители пойти с ребенком в кафе, мы пропадали в театре на утренних спектаклях. А в понедельник, наоборот, выходной, а он в садике или в школе. Поэтому воспитания как такового не было. Я, испытывая чувство вины, что мы недодаем внимания своему сыну, в свободное время пытался восполнить это: на Черное озеро пойти погулять, ночью книжку почитать, причем, это чувство было у меня настолько сильным, что я читал, даже если он уже спал.
Это как-то повлияло на Ваши с ним отношения?
Проблема отцов и детей, на мой взгляд, никуда не делась. Этот компьютеризированный мир сегодняшний вообще отдаляет людей друг от друга, но я пытаюсь просто поговорить с ним. Он уже взрослый человек, я сам не представляю, чтобы со мной в 20 лет кто-то сюсюкался. И я стараюсь этого не делать и его мама тоже, но, видимо, все равно получается как-то так, потому что он, конечно, для нас навсегда останется нашим сыном, нашим мальчиком, сколько бы ему ни было, даже 40, а мне 60, я все равно буду пытаться его как-то оградить от ошибок. И мой отец так же себя вёл по отношению ко мне.
Кстати, как Ваш отец, фронтовик, пожарник, отнёсся к Вашему выбору профессии?
Когда он узнал, что я подал документы, и буду учиться на актёра, был скандал, в быту простых людей артисты это бездельники и пьяницы. А еще он считал, что это не мужская профессия. И я с ним согласен, актер, действительно, профессия не мужская.
Почему?
Я где-то читал интервью с актером А. Михайловым, он там совершенно правильно заметил, что в этой профессии мужчине сложно остаться в своей физиологии, она его ломает. Возможно, всякая профессия по-своему ломает, но когда ты постоянно от чего-то и от кого-то зависишь: от главного режиссера, от настроения, от мнения о тебе, — оставаться собой очень сложно. На мой консервативный взгляд, женщина она более приспособлена к таким вещам, более гибкая. Я помню первое своё потрясение в Качаловском театре, когда я видел: на сцене данный актер, его уже нет сейчас в Казани, был стопроцентный мужчина, а за кулисами совсем другой человек, и он вынужден был быть таким, чтобы получить роль. Да я еще пришел из той среды, где не подставляли щеку, а если тебя обижают, ты должен был защищаться. Я говорю про улицу. Я уличный парень, родился и жил в районе, где всегда люди за кусок хлеба работали, там отношения более определенные.
Но если не актером, кем бы Вы могли стать?
В том то и дело, что я себя в другой ипостаси не представляю. Был у меня в жизни период, когда мне пришлось уйти из театра им. Качалова. Я просто однажды понял, что не могу больше там работать. И я ушел, год или полтора занимался, вернее, пытался заниматься, так скажем, бизнесом. По деньгам это было, конечно, не сильно хорошо, но все же лучше, чем в театре. Но я мог мириться с этим, только как с временным явлением, я не представлял себе, что это будет делом на всю жизнь. А окончательно понял я это тогда, когда вдруг почувствовал такую ностальгию! В 11.00 — все на репетициях, вечером в шесть — спектакль! Я думал, ну, месяц пройдет, и я забуду, а оно не забывалось. А в ТЮЗ как раз Г. Цхвирава пришел, я попросился в труппу, мне интуитивно этот человек очень понравился, и по манере разговора, и в работе, но он ответил, что пока для меня нет вакансии. Пришлось ждать, и вот через какое-то время ко мне в общежитие пришел Роман Ерыгин, они когда-то дружили с моей женой, и сказал волшебные слова: « Володя, тебя ждёт Цхвирава». Так я попал в труппу, в ТЮЗ, чему я был несказанно рад, потому что это был всплеск: творчество, новые спектакли, вся эта атмосфера, лидер, который очень мне импонировал. Он был ни тиран, ни тютя-вятя, такая золотая середина, он мог и наказать, но по делу.
Моя первая работа была совершенно незначительная, но в таком концептуальном спектакле, как «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Когда он дал мне пьесу почитать, потом спросил: « Ну как тебе, Володя?» Хотя я был там десятый гриб, в пятнадцатом ряду, уже это мне польстило, такое отношение к человеку, а я ведь только что пришел, он же еще не знал какой я актер. Мы с этим спектаклем ездили на «Золотые маски», на разные фестивали. Дальше, по-моему, был Вампилов. Потрясающая пьеса, великолепный спектакль, на мой взгляд, ставил Женя Казанцев, Георгий Зурабович ему позволил. Мы все, кто был занят в нем, с теплом его вспоминаем, я не знаю что совпало, звезды, или что-то еще, скорее всего, сложился ансамбль. Роль у меня была небольшая, но я её очень люблю. И, на мой взгляд, и, по отзывам зрителей, это был душа-спектакль, хотя там не было сверхмодных каких-то штучек!
Над Вашим столом в гримёрке висит афиша спектакля «Череп мой любимый». Это не случайно?
Конечно! Это веха в моем творчестве! Это уже мы ставили, когда пришел сегодняшний режиссер. И вообще спектакль был, опять же, на мой взгляд, хороший, мы его очень интересно репетировали. Как-то так всё по системе: и застольный период был очень интересный и ножками ходили — мизансцены разрабатывали. Вообще, Мартин Макдонах был открытием для меня. Великолепный просто автор, к сожалению, он не пошел у нас. Не знаю почему, я склонен думать, что все-таки это наша административная часть не смогла раскрутить этот спектакль, может быть, даже в силу того, что такой он непростой автор, Макдонах. Потому что были люди, которые понимали его, например, из КГУ профессор кафедры романо-германской филологии В.Б. Шамина спектакль смотрела не раз и была в восторге, и я с ней согласен.
«Череп мой любимый» был одной из первых и лучших постановок В. Чигишева в Казани, а что Вы скажите об «Отелло»? Роль Родриго в этом спектакле совершенно не в Вашем характере. Вы, обладатель брутальной внешности, вынуждены были играть труса?
Поначалу я тоже был очень удивлен, что выбор главного режиссера пал на меня. Но у него было такое видение, возможно, он хотел подчеркнуть это противоречие внешности и сути героя, а что касается меня, чтобы я сыграл на сопротивление. Я задавал много вопросов, где-то мне главный режиссер помог, до чего-то дошёл своими силами. В результате, образ сформировался, и я довольно комфортно себя в нем чувствую.
А вообще неплохо, когда режиссер стремится снять с актера то, что называется амплуа, клише. Вот, например, во «Вкусе мёда» я играю Питера. Там есть определенные задачи, и у автора, и у постановщика, и эта роль как раз в моей природе, хотя я не скажу, что я такой мучитель женщин или циник. Мне эту роль интересно играть, но было бы интересно попробовать сыграть и другой характер, то, что играет А. Зильбер, не так как он, но по-другому.
——————————————————————————————————————————————————
А какие роли интереснее играть, исторические или современные?
Даже не знаю, у меня не так уж много ролей. Я не принижаю себя, наверное, не нужно играть 123 роли, проходящих, неинтересных. Пусть небольшой репертуар, но с ролями. Я к ним отношусь очень серьезно, для меня каждая роль — какой-то этап моей жизни, что-то я туда привношу. После спектакля, думаю, как сыграл, анализирую. Если хороший автор, хороший материал, какой разговор. У меня есть, правда, одна мечта, и в училище еще Евгений Андрианович пытался делать на меня, это «Утиная охота» Вампилова. Я вообще Вампилова очень люблю, и от фильма в восторге, очень бы хотел сыграть Зилова. Не знаю, исполниться ли она когда-нибудь. А вот Гамлета никогда не мечтал сыграть!
Недавно я повстречала такое высказывание Алисы Фрейндлих, что лучший актер это тот, кому около сорока. Он уже знает, как надо играть и еще может. А Николай Фоменко считает, что актерская профессия хороша, пока ты молодой, а к 40 годам надо завязывать с актерством и искать более подходящую профессию. А Вы как считаете?
Для меня 40 –летний актер, да и не только актер, мужчина, про женщин я просто не знаю, это человек в расцвете сил. Я могу, если не всё, то многое, у меня так много энергии и желаний. Если человек живет в среднем 70-80 лет, то сорок это как раз та самая золотая середина.
Не так давно Вы снимались в кино, где сыграли именитого 40-летнего писателя, разочаровавшегося в себе, своём деле и жизни вообще. По моему ощущению, Вы играли также свою противоположность, на этот раз в психологическом плане, потому что Вы как раз смотрите на жизнь куда оптимистичнее. Расскажите об этом.
Да, я в позапрошлом году снялся у Салавата Юзеева в фильме по его сценарию «Он, его муза и одноклассники». Когда мне позвонили и пригласили на пробы, я не отнесся к этому серьёзно, у меня такое поверхностное отношение к кино в Татарстане, да простят меня делатели кино,- такая чепуха,- и потом все эти вечные разговоры о том, что денег нет, мы по бедности, зачем тогда это делать?! А если ты делаешь, ты найди и делай! Короче приехал я на этот кастинг, прошёл его, и совершенно забыл об этом проекте. Через какое-то время позвонили и сказали: вам предлагается играть главную роль. А я к себе очень критично отношусь, откровенно говоря, жена меня ругает, самоедство, оно мне иногда мешает. И тут вместо того, чтобы, как нормальный актер, обрадоваться, я начал отказываться: да я не смогу, да мне не подходит эта роль, ну какой я писатель! Жена была рядом и испепеляла меня взглядами: что ты говоришь, зачем ты это говоришь?! Но они через какое-то время снова позвонили: нет-нет, вы нам подходите, именно такой. Стали работать. Вот и получился средний метр, ни короткий, и ни длинный, хотя задумывался фильм как короткометражка, но режиссеру было жалко резать некоторые моменты. По жанру, скорее, авторское кино. Очень приятно было, что фильм попал на внеконкурсный просмотр, на Каннский фестиваль, т.е. из тысяч картин разных стран, наш попал в список. Когда я смотрел его во время озвучки, мне опять же не всё нравилось в моей работе: где-то не так сказал, где-то переиграл, хотя режиссер вроде был всем доволен. Вообще Салават Юзеев крайне скуп на эмоции. Крайне. Было сложно, потому что мне надо видеть, доволен режиссер или нет, а у него было всегда такое отрешенное лицо! Хотя, я понимаю, он – художник!
Ну а что касается сюжета, да, этот фильм о кризисе 40-летнего возраста, человек, который многого достиг, но вдруг осознал, что это иллюзия, решает всё бросить и поехать в родной город. Город у нас не обозначался, но жители Казани легко узнают родные места. Здесь он хочет то ли подзарядиться, то ли найти ответы на какие-то вопросы, встретившись со своими школьными друзьями. Одному из них, музыканту от Бога, он везет хороший саксофон, который обещал привести 20 лет назад, уезжая из города. Он, действительно опустошен, я играю по сути, живой труп.
Но, в итоге получается так, что встреча состоялась, правда, городишко захирел, школа развалилась, одноклассники спились. Нашел ли он выход из своего состояния, решать зрителю, но конец, на мой взгляд, оптимистичный.
Да, герой в начале картины и в её конце,- два разных человека. Я считаю, Вы с поставленной перед Вами задачей вполне справились. Кино, безусловно, искусство особенное, дающее возможность показать крупный план, панораму, поставить актера в условия максимально приближенные реальным. А отличается ли сама игра, по Вашему внутреннему ощущению?
Да, в театре сложнее в том, что ты должен играть +1, чуть усиливать эмоции, чтобы до последних рядов зрительного зала твоё состояние или настроение со сцены докатилось, в кино можно об этом не думать. Но, где бы я ни играл, я уже не Владимир Никитин, я – герой, Питер или Родриго, и я стараюсь мыслить их категориями.
Актер театра, на мой взгляд, профессия штучная. Артистов может быть много, артисты эстрады, артисты разговорного жанра. Я ни в коем случае не хочу никого обидеть, но есть актеры и актеров все-таки мало, и я считаю, что в этой профессии заменить настоящего актера практически невозможно. Есть же выражение: «Незаменимых людей нет»?! Так вот оно не подходит…ну, скажем, для О. Янковского, для Н. Караченцова, например в «Юноне и Авось», хотя Д. Певцов, что играет вместо него, хороший актер, симпатичный.
А у Вас были такие ситуации, когда Вам приходилось заменять другого актёра?
Да, например, «Продавец дождя». Этой постановке более 16 лет, и когда стал вопрос, чтобы меня ввести, вместо М. Меркушина, он поступил заочно в институт в Москву, я в штыки воспринял эту идею. Войти в спектакль, который уже десятилетиями наработан, живет в своем каком-то ритме! Чужак может разрушить его, а мне очень не хотелось быть разрушителем такого великолепного, легендарного спектакля. Но вроде бы получилось, коллеги, и даже некоторые зрители, так говорят. Если я ничего не добавил, то точно не разрушил. Мне очень нравится эта роль и постановка, там опять же всё очень просто, минимум декораций, спектакль, что называется, актерский. Как там работают Густов, Купцов, Ерыгин, Гуля Мухтарова! Потому что ты не спрячешься ни за костюм, ни за дымовую завесу, ни за декорации. Подобным еще был у нас «Дембельский поезд». Зрители сидели на сцене, молодые циничные, вначале посмеивались, реплики какие-то отпускали, но в конце даже они плакали, и я понимал, что спектакль с человеком что-то сделал. Или, как например, воспринимают «Вкус мёда»?! Я же вижу,чувствую, как некоторая часть женщин прямо выплескивает на меня из зала осуждающую энергетику за то, что я там злодей, издеваюсь над девочкой и над её бедной мамой. А если осмеливаются подойти и заговорить после спектакля, узнают меня и удивляются, что я вовсе не похож на своего героя. Или в «Прощании в июне» студент Гомыра — пьяница, хотя и хороший, но так судьба его сложилась, он за друга своего искренне переживает. И, однажды был случай, я вышел после спектакля, автобуса уже не было, и я решил поймать такси. Останавливаю, а зритель только что вышел из зала, и сидят два парня на заднем сидение. Естественно, моё желание отказаться, на пустом ехать, как я вдруг слышу: «Извините, Вы же сейчас только на сцене играли, Вы же были сильно пьяны». То есть, взрослые люди, они с одной стороны не могут не понимать, что перед ними актёр, но с другой верят твоей игре, так, что отождествляют тебя с героем.
В этом и заключается талант актера! Я помню Вас в небольшой роли в спектакле «Танец маленьких лебедей». У Вас там очень убедительный кашель. Я имею медицинское образование и пусть небольшой, но опыт, когда я услышала этот кашель из зрительного зала, еще не произнесена была фраза: «задето легкое», а я уже поняла, кашель именно легочной, не бронхиальный, вот это: «Браво!» Это не просто!
Спасибо!
Как Вы считаете, Вы в полной мере реализовали свои способности на сегодняшний день?
Ну что Вы?! Театров у нас мало, антрепризы не приветствуются. Хотя я пытаюсь как-то подбить главного режиссера театра им. Г. Камала, Фарида Бикчантаева, чтобы он сделал проект совместный татарско-русский, как в своё время в Качаловском «Шейлок». Это было очень интересно! Кино у нас не развито совсем. На телевидении работать?! Но там немного каких-то познавательных, да и развлекательных авторских программ. Такое положение меня удручает, но это беда всех провинциальных артистов. Нет самореализации, человек готов горы свернуть, а негде. А чем-то заниматься параллельно я тоже не могу, потому что я сегодня свободен, а завтра я могу быть всю неделю занят. Тут такой ненормальный график. Бизнесом я не хочу, это не мое, я уже пробовал.
«Не дай вам Бог, хоть раз взойти на сцену,
С той стороны, где дверь «Служебный вход», Где всё имеет подлинную цену, Где всё не так, где всё наоборот…»
Что здесь можно добавить? Однажды, случайно, мальчишка Володя проходил мимо театра, увидев объявление, о том, что нужны рабочие, зашел, да так и не сумел оставить сцену. Но актерская профессия порой похожа на лотерею, вытянуть счастливый билет в городе с минимальным количеством театров, задача не из легких. Хочется пожелать Владимиру: Удачи!
